Не привязываться

Сегодня привезли письма из дома. Большая радость маленькому белому конверту от огромных суровых мужчин. Получая на руки даже не посылку, а лишь кусок бумажки, обернутый в другую бумажку покрепче, размером 229 × 324 мм, Олег бессменно просматривал графу «От: Разумовский С.», не надеясь даже увидеть там кого-то другого. Прижав вещицу поближе к себе, даже немножечко окрыленный, он пытался дойти до своего места как можно быстрее, сдерживая норовящую улыбку. Приземлившись на кровать, Волков покрутил в руках кусочек дома еще раз, чуть зажмурившись. — Шура, нож для писем есть? Ну, может чисто случайно, — подняв взгляд на синеволосого, читающего какой-то дешевый роман, закинув ногу на ногу, даже в положении лежа. — Давай сюда, — бросил тот, забирая конверт из рук владельца. Выудив из кармана охотничий нож, салага моментально прошелся по конверту, разрывая его так, что на матрас посыпались фотографии и само письмо. — Шурик, блять! Я просил открыть, а не разнести все нахуй! — сгребая все богатство в одну кучу, пытаясь перевернуть изображения, подальше от васильковых глаз. «Я так и не могу привыкнуть, как правильно начинать письма. Неформальные. Для тебя. Надеюсь, в этот раз дойдет быстрее, чем через два месяца, но пишу я его 2 марта. Хорошо, если ты все еще жив и держишь его в руках. Мне есть, что рассказать на этот раз. Помнишь Альберта Бехтиева? Мы заключили договор на 40 миллионов рублей на контекстную рекламу «Вместе»! Развиваюсь потихоньку. Пишу диплом в перерывах между олимпиадами и конкурсами, все идет своим чередом. Даже и не верится, что скоро уже закончится обучение в МГУ. На душе кошки скребут, что ты не будешь рядом, когда я на руки свою красную корочку получу. Хорошо было бы, если бы ты около меня стоял. И, представляешь, ты бы уже тоже заканчивал университет? Я пытаюсь успокоить себя тем, что если тебе в армии комфортно, то я поддержу. А если нет… Осталось совсем немного. Год ведь контракт, да? Подумаешь, каких-то семь месяцев (когда я пишу — еще семь, а когда ты читаешь, то и того меньше). Прикрепляю фотографии с конкурса, занял первое место. Ну и одну фотографию Марго. Знаю, она тебе не очень нравится, потому что не собака, а ворона, да еще и белая, но мне кажется, что она скучает по тебе (недавно зарылась в твою кофту, которая так и висит в коридоре, как ты уехал, и я ее оттуда выкурить не мог). Чтобы ты, наверное, не забывал, как мы выглядим. И ждем тебя. Сильнее всего скучаю по твоему голосу и запаху еды с кухни. Расскажи в ответном письме что-нибудь. Как дела? Как задания? Есть там русские все-таки? Ну, вдруг прислали. Ты только держись, скоро будешь дома. Сережа (и немножечко Марго)» И на душе Волковской стало до того тепло и вместе с тем грустно. Сильнее всего хотелось ощутить руки Разумовского на своей спине, зарыться в его рыжие волосы и, может быть, хотя бы на секунду услышать его голос, интонацию, увлеченные рассказы — будь то про художников или новую идею «Вместе». На мгновение оказаться рядом. — Девчонка твоя? — из размышлений Олега вытянул голос Шурика, сидящего напротив, поджав ноги по-турецки, — Рыженькие нравятся? — Да какая девчонка… Сережа это. — Брат, что ли? От соседа мать нагуляла? А то на рожу вы не совсем-то похожи. Волков, кажется, даже растерялся, задумчиво покачивая головой. Шура хитро улыбнулся, сощурившись, но ничего не ответил, лишь лег обратно на кровать, вернувшись к чтению. — А ты чего письмо получать не пошел? — не подумав, спросил Олег, стараясь перевести тему от себя подальше. — А у меня нет никаких Сереж, не нужен я никому. Раздражаю всех, вот и не скучает никто, — кажется, разговор зашел в тупик. «Значит, на то есть свои причины, и ты тоже не привязывайся»