И никакого нет смысла в жизни, кроме любви...

      Анна поймала себя на том, что улыбается... Улыбается на границе миров... Приоткрыв веки, не отпуская улыбку, убедилась, что это был не сон... - Яков... - заскользила взглядом по спящей фигуре мужа. - Простыни... - она вспомнила, как они в изнеможении распластались на кровати... поверх одеяла... - значит, вставал... - Анна приподнялась на локоточках, чтобы заглянуть в лицо спящего: широкий лоб, исчерченный линиями... сомкнутые спокойствием веки... незабываемая горбинка... и чётко очерченные крылья носа... разглаженные умиротворением складочки на щеках... волнующие губы... Она инстинктивно опустила глаза, - ведь меня никто не видит, - улыбнулась своему смущению и желанию, - да, я хочу его... его прикосновений... его признаний... - любуясь мужем, призналась самой себе, - и хочу ласкать сама... Ах! - соскользнула с кровати и исчезла в ванной комнате, прячась от соблазна.       Предрассветные сумерки в один миг всколыхнули желание, которое Анна пыталась затушить в минуты своего отсутствия. Вернувшуюся встретила невероятной красоты картина, словно увиденная на великих полотнах: древнегреческий бог, сошедший с Олимпа после великих свершений, отдыхал, сражая своей безмятежностью, силой и наготой: простыня соскользнула, не выдержав взметнувшейся, согнутой в колене, ноги... Она заворожённо любовалась мужем... И упустила мгновение, когда этот процесс стал обоюдным. - Яков... - не справляясь с нахлынувшими эмоциями, вымолвила она драгоценное имя на выдохе. - Иди ко мне... - картина неожиданно ожила. - Яков... Я... Я... - растерянность брала вверх. - Иди ко мне... - настойчиво позвал он.       Она откликалась на самую смелую его ласку, но у него была своя цель, он будоражил её кровь, чтобы испытать недавние незабываемые мгновения единения, подаренные ею на его день рождения. - Сядь на меня... - он ритмично неглубоко погружался пальцами в сочащееся влагалище. - Яков... - лёгкое сопротивление появилось в голосе. Его большой палец подключился в неторопливом кружении и комната наполнилась томительным постаныванием. - Сядь на меня, - он готов был сам вонзиться в жаждущие недра, но желание определённого было велико: он сомкнул её бёдра, придавив собой, и скользнул меж них, распаляя её возбуждение. - Яков! - возглас прозвучал призывно. - Что, моя родная? - улыбка сквозила в его вопросе... - Яков... - истома, окрасившая имя, превратила обращение в мольбу. - Сядь на меня, - он был беспощаден.       Сопротивление исчезло... - Ты прекрасна в своём раскрепощении - волнующе-обольстительна... - Яков видел, как под действием его слов Анна освобождается от оков стеснения: она сама задаёт темп , ритм, звук... Он вторит ей... И музыка любви ведёт обоих к апогею... Но завершающая партия за ним: Яков поймал её, готовую соскочить в натиске нахлынувшей страсти, тёплые ладони уверенно легли на белоснежные бёдра, и уже он сам устремился в чувственный галоп...       Штольман умиротворённо наслаждался единением: Анна безмятежно возлежала поверх него, пронзённая его плотью... - Ты восхитительна! - Штольман захватил в объятия, уже готовую выпорхнуть за дверь, жену. - Ты дома! - они просто смотрели друг на друга и улыбались, и наслаждались своим тесным присутствием. - Я счастлива! - добавила Анна на ушко. - Так мало надо для улыбающихся глаз? - он осыпал микро поцелуями устремлённое к нему лицо. - Так много: мы вместе! - посерьёзнев, заключила она.       Яков желал возвращения улыбки на любимые черты, и припав к припухшим губам, достиг результата. - Аннушка, не правда ли, сегодня удивительное утро... - молвила Прасковья, убирая стол после завтрака. - Мне трудно с Вами не согласиться, - Яков спасительно пришёл на помощь зардевшейся жене: он, допивая чай, с любованием наслаждался кормлением малыша. - Да... Сегодня первое осеннее утро, - нашлась молодая мама, поймавшая взгляд мужа, и в смущении опустившая глаза. - Прасковья Федотовна, у меня сегодня выходной... - начал Штольман. - Ну, наконец-то! - в сердцах выдала женщина. - Да, у меня сегодня выходной, - улыбаясь продолжил глава семьи, - и мы в скором времени уедем до вечера, - он внимательно наблюдал за женой, ловко управлявшейся с ребёнком. - Уедем? Мы? - беспокойные нотки в её голосе подтолкнули его более не сохранять интригу. - Да, в пригород, в Балаклаву.