БВК

— Ну, что влюбленные? Готовы смотреть страшное кино? — хмыкнула Вика, наблюдая, как они смотрят друг другу в глаза. — Кать, это правда ты? — хрипло спросил Зорькин, не обращая внимания на заданный вопрос. — Ну да, — отозвалась она и с иронией добавила, — что, теперь я не отношусь к категории неформата?       Он словно очнулся, покрутил головой и выдал, изобразив серьезный и сосредоточенный вид: — Ну, что тебе сказать, Пушкарева… Гораздо, гораздо лучше. Да, лучше… но до идеала тебе как пешком до Луны! — Зорькин! — Николаю прилетел удар кулачком в плечо. Катя сунула ему обратно букет, развернулась и пошла к метро. Вика пристроилась рядом. — И часто он так с тобой себя ведет? — спросила она Пушкареву. Та молча покосилась на нее и ничего не ответила. Ну, не хочет — как хочет. Но отношения, конечно, странные. — Привет, Вика! Извини! — сказал Зорькин, догнав их. — Привет, Николай, — усмехнулась Вика. — А ты уверен, что извиняться тебе надо передо мной? — Кать, ну прости, — тут же переключился он. — Ну ты ж понимаешь, это всего лишь шутка? Она посмотрела на него и опять промолчала, отвернувшись. — Пушкарева, ну правда, не дуйся! — забеспокоился Зорькин. — Ты же меня знаешь, я не мастер говорить комплименты! — Зато гадости — прекрасно научился! — буркнула она. — Ну Кать! Ну прости меня! — начал канючить Зорькин. — Ты правда молодец и выглядишь отпадно! Да ты же видела сама — я аж дар речи потерял сначала! — Лучше бы ты его потом не находил, Коля, — прошипела, наконец, немного оттаявшая Катя. — Вика, ну скажи ей, чего она дуется? Я же ничего такого и не сказал обидного? Обычная же шутка? — Я бы после такой шутки с тобой порвала, — честно призналась Вика. — Видишь, Зорькин? А я тебя терплю! — развеселилась, наконец, Пушкарева. — Блин! Ну вы сговорились, что ли?! — возмутился Николай. — Да, я дурак, я виноват! Как мне искупить свою вину? — Только мороженным! — безапелляционно сказала Вика, пока Пушкарева раздумывала. — Почему мороженным? — хором удивились очкарики. — А чем еще? — удивленно спросила Вика. — Не шаурмой же…       Всю дорогу до метро и уже в поезде они смеялись. Мороженое он купил им обеим по выходу из здания станции.       Виталик рассыпался в комплиментах, увидев Катерину, той было очень приятно. Иван повторил процедуру, заставив Пушкареву смущаться. Зорькин перед сеансом выхаживал рядом с ней гордым парадным гусём, она его вроде как простила и держала под ручку. Ну а что? Нормальная парочка! Вика за них радовалась. — Кать, ты, главное, завтра так на работу приди! И накраситься не забудь! У тебя косметика есть? — озаботилась Вика. — Ну, у меня… — Нет у нее ничего, Вика, — объяснил Зорькин. — Ей папа краситься не разрешает. У дядь Валеры ведь как: красят лицо только девушки легкого поведения или совсем уж страшненькие. А Катька-то у него красавица от природы… — Вот же ты гад ехидный, Коля! — не выдержала Вика. — Кать, как ты его вообще терпишь? — Видимо, он для тебя старается, хочет показать, как у него все хорошо с чувством юмора, — ухмыльнулась Пушкарева. — Да я как бы в курсе, — хихикнула Вика, — но мне кажется, на эту тему сарказм не уместен. Сочувствую, Кать. То есть у тебя косметики в принципе нет? — Ну… а куда мне краситься? В каморке сидеть и так можно, а обед недолго длится. — Ну на день рождения-то можно? Или у тебя фейс-контроль? — Вот это точно! У Катьки папа — полковник! Все проконтролирует! Пока все не смоет — не выпустит из дома! — продолжал веселиться Николай. Вика искренне сочувствовала Кате. Отец — военный-тиран, жених — язва почище Воропаева… как она вообще с ума-то не сошла! Бррр! — Зорькин! Убью! — пригрозила Пушкарева, погрозив ему кулаком. Вероятно, все-таки жертвой домашней тирании Пушкарева не была, характер имелся. Вика решила, что не будет в это вмешиваться. Сами разберутся со своими запутанными семейными отношениями. — Лучше папе на него нажалуйся, — посоветовала Вика, — скажи, что он тебя обзывал. — Нет, я маме скажу, и она лишит тебя своей еды! — мстительно прибавила Пушкарева. — Вот почему вы, женщины, такие вредные, а?! — картинно вздохнул принявший крайне несчастный вид Коля. Видимо, аргумент лишения еды был для него самым действенным. — Кто бы говорил! — практически хором ответили они.       В итоге Вика отдала Кате часть своей косметики из сумочки: у нее дома еще было навалом. И взяла обещание завтра всех шокировать кардинальными переменами образа.       Сам фильм был показан на испанском, но были русские субтитры. Вика с радостью обнаружила, что ее знание испанского осталось с ней и в этой жизни. Следовательно, с эсперанто и португальским должно быть то же самое.       Вопреки опасениям, Виталик вел себя нормально. Не приставал и разговоры вел вполне приличные, даже во время импровизированного обсуждения фильма. Правда, обсуждали уже в кафе. Разошлись в одиннадцатом часу, Вика не отказалась, чтобы он проводил ее до дома. На всякий случай. Обнялись на прощание дружески у подъезда — и она пошла домой.       Утром пришлось встать пораньше: надо было ехать сдавать анализы. Но тем не менее, Вика не опоздала, скорее наоборот — пришла на полчаса раньше. Забежала в туалет перед работой и обнаружила там опять Пушкареву, которая пыталась накраситься. Помогла, заодно поздравив с днюхой. — Ну что, как родители? Не ругались, что ты слишком рано начала пользоваться косметикой? — Нет, не ругались. Они уже почти спали, когда я вернулась, в общем, не заметили особо. А я выдала это платье за купленное… Маме очень понравилось! — Ну еще бы! Милкины вещи всем нравятся! — Вика, спасибо тебе большое за этот образ… — Это подарок, — Вика махнула рукой. — Ты, главное, больше не возвращайся к прежнему, ладно? А то сейчас складывается впечатление, что ты так специально маскировалась. — Нет! Просто так получилось, что одежду мне всегда покупает или шьет мама. А у нее отличный вкус… — Со вкусом у нее может и нормально, а вот с представлениями о современной моде — не очень. На показ ее как-нибудь пригласи, пусть посмотрит. — Да я и сама не хожу на эти показы… — стушевалась Пушкарева. — И очень зря. Ты же финансовый директор, на тебя надо именное приглашение на два лица выписывать. Вот и возьми с собой маму! А вообще на показах бывает много важных гостей. Так создаются связи в бизнес-сообществе, между прочим. А ты уже не просто помощница президента, а вполне самостоятельная фигура, так что надо, надо о себе заявить. — Даже слишком самостоятельная в последнее время… — печально вздохнула Катя, правда, Вика не поняла, к чему это она. Между тем за дверью послышался гул голосов. — Девочки собираются, — улыбнулась Пушкарева. — Сейчас гляну, — Вика приоткрыла дверь и увидела женсовет в полном составе, кучковавшийся возле стола ресепшна. — Похоже, они тебя хотят поздравить коллективно! Ты готова, госпожа финансовый директор? — Нет! — Надо! Давай, соберись! — А если они меня не узнают? — Богатой будешь…       К удивлению Вики, простая шутка вызвала панику Катерины. — Так, все, Пушкарева. Я пошла приглашать их сюда. Раз ты выходить отказываешься! — Нет! Я… не отказываюсь… просто непривычно! — А ты вспомни, как на тебя вчера Иван с Виталиком смотрели! Тебе сразу станет легче…       Но легче Кате не стало. Точно как молодая первородка. Вика вздохнула. — Ну, что ты трясешься? Ну раз в жизни такое почти со всеми бывает! Наступает ответственный момент, его просто нужно пройти — и все. Доверься инстинктам, они не подведут… — Вика! — в панике пробормотала Катя. — Если я доверюсь инстинктам, я спрячусь в какой-нибудь кабинке, и никто меня оттуда не вытащит! — Да, не получается у меня по-хорошему, — покачала головой Вика. — Ну, ладно.       Она вышла из туалета, несмотря на протестующий писк Пушкаревой, и направилась к стайке секретарш, рядом с которыми находились и Федор с Потапкиным. — Доброе утро! — поздоровалась она. — Привет, Вика! — отозвалась Ольга Вячеславовна. — А ты Катю не видела? — Видела. Прячется в туалете, выйти боится. Она тут имидж поменяла, не знает, как вы воспримете. — Как поменяла? — ужаснулась Маша. — Опять, что ли? — Первый вариант я к счастью не видела, второй образ подправила лично, вот только что. И скажу объективно: там все супер. Это я себя так хвалю, конечно. В общем, сейчас она решится…       Решилась. Дверь туалета медленно приоткрылась, и в холл вышла красотка на миллион, не меньше. В руках она нервно теребила сумочку в цвет платья. — Это… Катя? — удивилась Пончева. — Наша Катя? — Если брать макияж, то частично и моя, — отозвалась Вика. — Поразительно, — улыбнулась Уютова, — такое преображение мне нравится. — Да это… это же слов нет! — завопил Федор. — Катя! Это правда ты?       Она кивнула и подошла к ним. Некоторое время они рассматривали ее, потом восхищенно заохали, повертели и даже пощупали именинницу. — Катюха! Ну ты вообще… — выдала Машка. — Вот это класс, Кать! — Да супер просто! — Девочки, да это Вике вот спасибо! — она попыталась отвертеться от комплиментов. — И Вике спасибо, но ты выглядишь вообще отпадно! — Ну так! — вставила Вика. — День рождения все-таки! — Ой, точно! — спохватился Федя и метнулся за стол ресепшна. Оттуда он вытащил большую картину, которую все вместе и презентовали Пушкаревой. Ей вручили еще открытку, подписанную всеми (Вика черкнула прямо там) и спели «хэппи бёздей». — А что тут происходит? — раздался голос Киры от лифта. Все обернулись и увидели ее под руку с Милко. — Здравствуйте, Кира Юрьевна, — нашлась Маша. — А у Кати день рождения, вот, поздравляем! — У Кати? — удивилась Кира, ища взглядом и не замечая Пушкареву. Вика хорошо видела, как округлились глаза подруги, когда она наконец сообразила, кто есть кто. Однако она сразу ничего не сказала, просто открыла и закрыла рот.       А вот Милко не утерпел: — Этого не может быть! Это не она! Кирочка, они нас обманывают!       Дружный смех женсовета был ответом на его реплику.