БВК

— Елизавета Меркуловна, вы хотите что-то сказать? — напряженно спросила председатель, обернувшись к женщине. — Вы, молодежь! Наше будущее! Выпускники лучшего вуза столицы! — дама встала, и Вика поняла, что она была уже сильно в возрасте. Просто выглядела так, что старушкой ее ни у кого бы язык не повернулся назвать. Ярко-черная подводка глаз, алая помада, красная шляпка с черным бантом, на руках — перчатки. Да и пальто ее, даже в расстегнутом виде, наводило мысль об очень неплохом вкусе и таком же достатке. И внешний вид дамы ну совершенно не гармонировал с самим звучанием ее голоса: таким тоном и с такой громкостью обычно кричат офицеры на нерасторопных новобранцев. — А ведете себя, как недостойные пустозвоны! Ваш репертуар — это ужас! Вы смотрите гадость! Это же декаданс! Упадок морали! Отвратительно! Сколько снималось хороших, добрых фильмов у нас в стране! А вы что смотрите?! — Мы смотрим сокровища мирового кинематографа, — сдержанно ответил председатель. — Культовые фильмы. А потом их обсуждаем. А научный коммунизм, к счастью, нет! — И часто у вас тут политические дебаты происходят? — шепотом спросила Вика у Виталика. — Каждый раз. И каждый раз одно и то же поначалу. Она просто политологию преподавала у нас, пока на пенсию не выперли. Просто слушай — это прелюдия… — А зачем вы ее вообще тогда зовете? Раз она не разделяет ваши вкусы? — А я вам говорю, — в их тихую беседу вклинился ор Елизаветы Меркуловны, — что вы смотрите гадость! И курите, и пьете — тоже гадость! — Ну конечно, в ваше время был самогон — экологически чистый и безопасный продукт! — парировал кто-то из зала. — Вот именно! — невозмутимо и с чувством собственного достоинства ответила она. — Поэтому мое поколение войну прошло, а вы все хлюпики, морально разлагающиеся! Сталина на вас нет! — Зато у нас есть вы, Елизавета Меркуловна! — Это верно! Не дам вам окончательно сгинуть в пучине порока, — строго сказала она и, неожиданно добродушно улыбнувшись, продолжила. — Значит, так, болезные! Записывайте за мной!..       К великому удивлению Вики, все действительно достали блокнотики и карандаши и приготовились записывать. Судорожно порывшись в сумочке, Вика не нашла ни листка бумаги, и тем более карандаша или ручки, зато достала диктофон. И включила, когда началась импровизированная лекция. А там было что послушать! Женщина, изначально определенная Викой в категорию «тупой солдафон от КПСС», выдала мощную объективную критику не только творчества Тарковского, а и всего оппозиционного кино времен хрущевской оттепели и раннего Брежнева. И по современному тоже прошлась. И критиковала по делу, а не огульно с идеологических позиций. — Таким образом, художественная ценность всех перечисленных мною кинолент, ошибочно возведенная вами в ранг мировых шедевров, — завершила свою речь Елизавета Меркуловна, — не что иное, как раздражитель, на который сработало жаждущее острых ощущений сознание более-менее образованного обывателя, то есть каждого из вас. Да вам палец средний покажи, и вы это шоу в шедевры запишете! Вот и Тарантино вам его показывает. А вы, глупые, художественный смысл ищете в развлекательном тупом кино. — Но Тарковский — не тупой! — пискнул Зорькин. — Он гений… — И этот человек обвинял меня в банальности… — пробормотал Виталик вроде бы тихо, но все услышали. В итоге вся дискуссия завершилась дружным смехом. И сам Зорькин тоже смеялся.       Вика перевела дух: ведь поначалу думала, что все друг друга сейчас порвут, а оказалось — нет, просто дружеские посиделки.       Даже уходить не хотелось — тем более, пельмешек-то она перехватить успела в самом начале и голодна не была. Да и никому не хотелось расходиться, судя по тому, что все, уже на улице, кучковались группами и болтали о том, о сем. — Виктория, мне было очень приятно с вами познакомиться, — подошел к ним Зорькин. — Да, мне тоже, Николай. — Придете в январе? — На Феллини? Непременно, — улыбнулась она ему. — Правда интересная программа, но Тарантино точно не вписывается. Или это был триггер для Елизаветы Меркуловны?       Вика пошутила, спросив без задней мысли, но Виталик и Николай понимающе переглянулись. Она вздохнула, поняв, что скорее всего ее предположение оказалось верным. — Сохраню эту программку, пожалуй. Вдруг в январе будет уже другая? — А как вы вообще с Виталиком познакомились? — наконец, спросил Зорькин. — Так… по объявлению! — Ну да, — живо и несколько фальшиво подхватил Мудров, — я написал в газету объявление, мол, кто хочет пойти со мной на Тарковского — и вот, видишь, как мне повезло?! — Какое вранье, Мудров! — презрительно усмехнулся ехидный очкарик. — Вика сказала, что приглашение в кино было неожиданным! — Ну ладно, ладно! — шикнул Виталик. — Вика сделала мне перевод с латинского! За полдня десять страниц! — Ого! — присвистнул Николай. — Нифига себе! — То-то же! — хвастливо хмыкнул Мудров. — То есть ты опять сачканул? — хитро спросил Зорькин. — Да сдалась мне эта латынь?! — Ты же биолог, Мудров! У тебя эта латынь от зубов должна отскакивать! — пожурил Николай приятеля. — Зорькин, не нуди! — А вы вместе учились? — с улыбкой спросила Вика, с удовольствием прислушивавшаяся к их дружеской пикировке. — В одном МГУ — считается? — рассмеялся Мудров. — То есть на разных факультетах, что ли? — Ну да, а познакомились на шахматах, — добавил Зорькин, — просто это единственный вид спорта, которым я более-менее на «ты». — Должно быть, интересная история, — улыбнулась Вика. — Но мне уже пора. Вы на метро? — Да, пошли проводим до твоей ветки. Какая у тебя?..       И они пошагали к ближайшей станции. Вика не позволила ни одному из них поехать вместе с ней. Добралась до дома сама. Правда, уже без пятнадцати полночь.       Хорошо, что наутро была суббота! Вика продрыхла до десяти и была этим совершенно счастлива. Не спеша приготовила завтрак, сползала в душ и вышла погулять. Заодно доехала до банка, захватив свои тысячу двести баксов, и открыла срочный вклад под хорошие проценты. Его можно было пополнять, что она и собиралась делать.       Затем Вика прогулялась по парку и в обед зашла в полюбившийся ей «Сан-Доминго». И ее там даже узнали! Вот это было безумно приятно, ведь заказывала она немного и вип-клиентом считаться никак не могла. А вот — запомнили. Правда, на этот раз профитролек не дали. Просто съела горячее и выпила чай.       После вкусного обеда отправилась в центр и умудрилась попасть на органный концерт. Абрамова органную музыку любила, а Клочкову никто больше не спрашивал!       Вечер субботы Вика провела с книжкой и с упражнениями из йоги. Опять выспалась!       Воскресенье тоже прошло плодотворно: Вика сходила в театр. За билет пришлось выложить кругленькую сумму, но спектакль того стоил. Чудесные получились выходные! Как раз хорошо отдохнула перед трудовой неделей.