Ойкава Тоору х Кагеяма Тобио

      «Как он мог?» — думал про себя Кагеяма, когда сегодня он увидел Тоору в руках очень милой блондинки. Как она обнимала его, целовала и ласково называла «Ойкава-сан». И как после этого смотреть в глаза человеку, которого любишь? Или любил…       Тобио отдавал всего себя ему, этим отношениям. Делал все. И что в итоге? Сейчас он плачет в ванной с маленьким карманным ножичком в руке. Жизни нет, он — деспотичный король площадки. Все ненавидят, унижают, всю жизнь его гнобили. И только Ойкава нашел что-то прекрасное в этом маленьком теле.       Нашел, но не сразу. Завидовал таланту, было видно эти взгляды ненависти, а потом, не по своей воле, взял и влюбился. После неуклюже признался, но очень удачно втянул Кагеяму в поцелуй на мостике ровно в девять часов. Тогда Тобио подумал, что вот она любовь. Бесконечное счастье… Как же он ошибался…       Ойкава пришёл домой в очень хорошем настроении. Сегодня его повысили до заместителя отдела, корпоратив выдался на славу.       — Котенок, я дома! — Крикнул по приходу в гостиную. Пусто. Данная тишина очень настораживала Тоору, ведь обычно его котик выбегает из гостиной с обнимашками. Соскучился.       — Тобио-чааан~~ — Ойкава попытался придать голосу более игристую интонацию, вдруг его любимый готовит сюрприз? — Я пришел домой~ не хочешь меня встретить?       Но пугающая тишина никуда не ушла. Тоору стоял один посреди большой гостиной: ни записок, ни намеков где он может быть, его телефон лежит на тумбочке. «Значит он всё-таки дома» — подумал шатен.       Ойкава снял свой серый пиджак — любимый цвет Тобио, а пиджак выбирали они вместе совсем недавно! Немного приспустил тёмно-синий галстук и решительно направился обыскивать дом: в прихожей его чёрная кожаная куртка и бежевые Timberland были на месте, гостиная с кухней пусты, неисследованным остался второй этаж. «Может быть он уснул? Да, я уверен» — поднимаясь на вверх, думал Тоору. Тобио очень чутко спал.       — Тобио! Я дома! — стоя в коридоре прикрикнул Тоору, дабы его услышали, но ответа не последовало. Ойкава начинал злиться. Рывком открыв дверь в спальню, Ойкава рыкнул. Уже не смешно. Пусто. Но неожиданно внимание привлекла вода на полу. «Ванна!» — Шатен быстрым шагом достиг ванной комнаты, из-под дубовой двери вытекала вода с легким красным оттенком.       — Тобио! Открой! Тобио, зайка, это я Тоору! — Ойкава стал резво стучать кулаками по дереву. Тишина. Крики продолжались в течении минуты, но когда терпение шатена лопнуло, он предпринял попытку выломить дверь, потому что интуиция подсказывала:       Что-то случилось и очень серьезное.       Ойкава пытался выломать дверь плечом. Раз за разом он разгонялся, а потом со всей силы бился. Плечо болело, но нужно было попытаться. Наконец, Тоору смог. Немного отходя, он резко развернул голову в сторону ванны и готов был прямо сейчас упасть в обморок. Его Тобио лежал в красной от крови ванне, его правая рука плавала на воде, порезаны и вздуты вены от тёплой водички.       — Тобио! Тобио! — Тоору принялся доставать любимого из ванны, попутно крича его имя. Сейчас главное не медлить. Ойкава аккуратно опускает брюнета на пол, но встает, потому что нужно остановить воду, а то дом затопит. Быстро схватив ближайшее полотенце с крючка, он прижимает его к правой руке. На глазах выступают слезы. За что. Он резким движением выдергивает телефон из кармана, набирая номер скорой помощи.       Тоору очень надеется, что он не опоздал.

■□■□■□■□■

      Как же Тоору ненавидит больницы. В этих зданиях такая отвратительная энергетика, столько людей здесь прощаются с жизнью. Иногда быстрое пиканье прибора поддержки ИВЛ выдергивала из «мира раздумий» шатена, как часто называл это Кагеяма. А капельница периодически издает легкий «бульк». Бесит.       Он сидит в этой палате уже третий час и ждет, что его любимый очнется. Скажет ему, почему так поступил. Ойкава плакал, он довольно давно не проявлял таких эмоций, но сейчас его трясло и знобило, как при высокой температуре. В голове, будто черти, кружили нехорошие мысли, а умиротворенное и измученное лицо и тело Кагеямы добивала отвратительную картину.       — Тобио-чан, что же я сделал, что довел тебя до такого состояния? Ответь мне, пожалуйста… — Ойкава спустился со стула на колени, рыдая в голос. Не скрывая эмоций, с надрывом он выкрикивал неразборчивые фразы, признания в любви и верности, а главное, вопрос «почему»?       Когда эмоции немного поутихли, он почувствовал под головой небольшое движение, подрывая голову, он смотрит на любимое лицо, на глаза, которые уставше давят на сердце. Как же он мучается.       — Тобио, Тобио! Маленький мой, ты очнулся! — Ойкава второй раз заплакал и уткнулся в руку брюнета. Кагеяма очень медленно вытащил руку из мужских оков. Он не хочет сейчас никого видеть, особенно его.       — Уходи. — очень тихо отчеканил «кохай», прикрыв от усталости тёмно-синие, словно бескрайнее ночное небо, глаза.       — Почему? Тобио скажи мне, почему? Что я сделал? — Ойкава легко потряс руку второго, моля ответить. Глаза все еще мокрые, уже покрасневшие. Синяки при больничном освещении стали видны сильнее, а сухие от ветра губы были искусаны до крови.       — Изменил.       Это слово поменяло всю картину в голове Ойкавы. Та блондинка. Сучка.       — Тобио, выслушай меня, прошу! Та блондинка мне никто, и я ей никто! Она моя бывшая коллега из отдела. Все! Она была пьяная, поэтому так и вела. Я люблю только тебя, солнышко, мне больше никто не нужен… — Ойкава опустил затуманенный взгляд и приложил свои губы к ладошки брюнета, целуя. Он целовал его руку, просил прощения и молил не бросать его. Тобио наблюдал за ним из-под приоткрытых век. Не вырывал руку, он просто молчал, обдумывая все сказанные ранее слова.       — Ойкава… Нет, Тоору, я люблю тебя, прости… — слова медленно перетекали в глухом помещении, издавая такое нежное для слуха эхо.       — Не брошу, обещаю, никогда не брошу! Руки себе отрублю, но не оставлю. — Тоору приподнялся, присаживаясь на кушетку. Аккуратно сняв маску для дыхания он поцеловал больного.       На часах было ровно девять часов.